Неточные совпадения
Они молча шли по дорожке. Ни от линейки учителя, ни от бровей
директора никогда в жизни не стучало так сердце Обломова, как теперь. Он хотел что-то сказать, пересиливал себя, но
слова с языка не шли; только сердце билось неимоверно, как перед бедой.
Когда пьеса кончилась, настоящий Самойлов взошел в ложу
директора и просил позволения сказать несколько
слов своему двойнику.
Одним
словом,
директор наш понимал, что запрещенный плод — опасная приманка и что свобода, руководимая опытной дружбой, останавливает юношу от многих ошибок.
Одним
словом, вы, почтенный мой
директор, на месте все узнаете, учините надлежащие справки — и пустите в ход сибиряка.
Директор на это ответил: «Воля вашего величества, но вы мне простите, если я позволю себе сказать
слово за бывшего моего воспитанника; в нем развивается необыкновенный талант, который требует пощады.
Одним
словом, ура Лицею старого чекана! Это был вечером тост при громком туше. Вся древность наша искренно разделила со мной благодарное чувство мое; оно сливалось необыкновенно приятно со звуками вашего фортепиано. Осушили бокалы за вас, добрые друзья, и за нашего старого
директора. Желали вам всего отрадного; эти желания были так задушевны, что они должны непременно совершиться.
— Сейчас расскажу… Прежде едино
слово об вас… Вы уже вице-директор?
И одни утешали, доказывая, что Павла скоро выпустят, другие тревожили ее печальное сердце
словами соболезнования, третьи озлобленно ругали
директора, жандармов, находя в груди ее ответное эхо. Были люди, которые смотрели на нее злорадно, а табельщик Исай Горбов сказал сквозь зубы...
Одним
словом, Евгений Филиппыч принадлежал к одной из тех солидных чиновничьих семей, которые считают в прошлом несколько поколений начальников отделения и одного вице-директора (Филипп Андреич).
Старик ушел. Что-то вроде насмешливой гримасы промелькнуло на лице чиновника в мундире.
Директор между тем вежливо, но серьезно пригласил движением руки даму отойти с ним подальше к окну. Та подошла и начала говорить тихо: видно было, что
слова у ней прерывались в горле и дыхание захватывало: «Mon mari… mes enfants…» [Мой муж… дети… (франц.).] — слышалось Калиновичу.
Директор, слушая ее, пожимал только плечами.
Говоря последние
слова,
директор уже вставал.
Какой-то меценат и тайный советник проезжал по городу NN, отправляясь из деревни в Москву [Эти строки ‹т. е. от
слов «
Директор гимназии» и кончая
словами «меценат обратил»› были выпущены ценсурой.
— Камашев сейчас присоединился к
директору и поддержал его
слова многими весьма рассудительными и в то же время язвительными речами.
Требовалось завести новые панталоны, заплатить сапожнику старый долг за приставку новых головок к старым голенищам, да следовало заказать швее три рубахи, да штуки две того белья, которое неприлично называть в печатном слоге, —
словом, все деньги совершенно должны были разойтися; и если бы даже
директор был так милостив, что вместо сорока рублей наградных определил бы сорок пять или пятьдесят, то всё-таки останется какой-нибудь самый вздор, который в шинельном капитале будет капля в море.
Из этих
слов видно уже просвещенное стремление княгини Дашковой способствовать успехам родного
слова; видно, что новый
директор Академии наук с жаром и уменьем взялся за исполнение своих важных обязанностей.
«Собеседник любителей российского
слова, содержащий разные сочинения в стихах и прозе некоторых российских писателей» начался в 1783 году «по желанию Академии наук
директора, ее сиятельства Е. Р.
Дядя Вася, набросив с живописными подробностями процедуру надувания шара, перешел уже к тем трогательным
словам прощанья, которые он сказал отлетавшему Гамбетте. Но как раз на этом интересном месте его прервал дежурный воспитанник, подбежавший с докладом, что
директор осматривает спальню младшего возраста. Дядя Вася поспешно выбрался из облепившей его толпы, обещав досказать воздушное путешествие Гамбетты как-нибудь в другой раз.
— Зачем же он это сделал? Ему-то что? — Ну, вот, поди же!.. Одно
слово псих! — решил Сельский, выговаривая это определение с невыразимым презрением. — Еще куда бы ни шло, если б он самому дяде Васе сказал, — дядя Вася не обратил бы внимания, а то он в дежурной прямо на
директора наткнулся, да и бухнул при нем. А
директор взял да и оставил Караулова до рождества без отпуска. Может быть, даже погоны снимут…
Шервинский. Вовсе нет. Леночка, я страшно изменился. Сам себя не узнаю, честное
слово! Катастрофа на меня подействовала или смерть Алеши… Я теперь иной. А материально ты не беспокойся, Ленуша, я ведь — ого-го… Сегодня на дебюте спел, а
директор мне говорит: «Вы, говорит, Леонид Юрьевич, изумительные надежды подаете. Вам бы, говорит, надо ехать в Москву, в Большой театр…» Подошел ко мне, обнял меня и…
Они сию минуту отправились к
директору А. А. Майкову, пересказали ему
слова Шушерина; он, разумеется, охотно согласился, дело было улажено, и за постановку «Попугая» принялись усердно.
Мир праху твоему, скромный труженик! Маня, Варя и все женщины, бывшие на похоронах, искренно плакали, быть может оттого, что знали, что этого неинтересного, забитого человека не любила никогда ни одна женщина. Я хотел сказать на могиле товарища теплое
слово, но меня предупредили, что это может не понравиться
директору, так как он не любил покойного. После свадьбы это, кажется, первый день, когда у меня не легко на душе…»
Весь ученый комитет поднялся на ноги.
Директор и инспектор несколько времени стояли друг против друга и ни
слова не могли выговорить, до того их сердца преисполнились гнева и удивления. Учителя, которые были поумней, незаметно усмехались. Прошло по крайней мере четверть часа тяжелого и мрачного ожидания. Наконец, двое запыхавшихся сторожей возвратились и донесли, что Ферапонтов сначала перескочил через один забор, потом через другой, через третий и скрылся в переулке.
— И только святая обязанность, — продолжал
директор, — которую мы, присягая крестом и евангелием, приняли на себя (при этих
словах он указал на образ)… обязанность! — повторил он с ударением. — Исправлять вашу нравственность, а не губить вас, заставляет нас предполагать, что большая часть из вас были вовлечены в это преступление неумышленно, а потому хотим только наказать зачинщиков. Извольте выдавать их.
Словом, постоянно почти слышались нежные дисканты, но вдруг
директор, несколько замявшись в языке, произнес...
— Послушайте, Пикколо. В Будапеште я только что купил большой цирк-шапито, вместе с конюшней, костюмами и со всем реквизитом, а в Вене я взял в долгую аренду каменный цирк. Так вот, предлагаю вам: переправьте цирк из Венгрии в Вену, пригласите, кого знаете из лучших артистов, — я за деньгами не постою, — выдумайте новые номера и сделайте этот цирк первым, если не в мире, то по крайней мере в Европе.
Словом, я вам предлагаю место
директора…
Оба
директора (хохочут и почти в одно
слово восклицают). На старой кокетке!.. Кто ж может говорить это?
Иван Фомич не был самолюбив в дурном смысле этого
слова, да и укола в этом его самолюбию не было, но было другое, чего он имел причины не желать и опасаться. Было заметно, что светлейшему как будто неловко или, по крайней мере, неприятно что-то сообщить своему
директору, которого умом и соображениями он сам гордился, а честность его уважал.
Грекова. Я хочу посмотреть, какое у него теперь лицо… Что у него теперь на лице написано? Пошлите за ним! Умоляю вас! Я хочу ему два
слова сказать… Вы не знаете, что я наделала! Что я наделала! Не слушайте, Сергей Павлович! (Шепотом.) Я ездила к
директору… Михаила Васильича переведут по моей просьбе в другое место… Что я наделала! (Плачет.) Пошлите за ним!.. Кто знал, что он напишет это письмо?! Ах, если б я могла знать! Боже мой… Я страдаю!
А теперь еще два
слова о Блонделе. Известно, что в числе его многих цирковых талантов был и талант укротителя, в котором он, как и повсюду, оставил рекорды, до сих пор еще недосягаемые. Так однажды он держал пари со знаменитым менеджером [
Директор (от англ. manager).] Барнумом в том, что он один войдет в любую клетку со зверями какой угодно породы, возраста и степени дрессинга и проведет в ней ровно десять минут.
— Какое это такое
слово нахал? — крикнул мужчина с павлиньими перьями, рассердившись, и стукнул кулаком по столу, так что на подносе запрыгали стаканы. — Кому ты говоришь? Ты думаешь, как я в маске, так ты можешь мне разные
слова говорить? Перец ты этакий! Выходи, коли говорю!
Директор банка, проваливай подобру-поздорову! Все уходите, чтоб ни одной шельмы тут не оставалось! Айда, к свиньям собачьим!
Васильева или «Котошка», как ее называли подруги, даже в лице изменилась от
слов господин Орлика. Она знала, что
директор проспит очень долго и что ей придется часа три или четыре пробыть на часах у его дверей. Это было нелегкое наказание — стоять на часах, когда другие девочки бегали и играли в зале.
Сердечко Таси екнуло. Она не осмелилась, однако, ослушаться строгого
директора и покорно последовала за ним. Пройдя несколько комнат Василий Андреевич (так звали господин Орлика) толкнул какую-то дверцу, и Тася очутилась в маленькой, полутемной каморке с одним крошечным окошечком без стекла, выходящим в коридор. В ту же минуту господин Орлик вышел, не говоря ни
слова: задвижка щелкнула, и Тася осталась одна-одинешенька в своей темной каморке.
— Владимир Николаевич, я вам хотела сказать… Я третьего дня написала
директору банка и напомнила ему его
слово, что он примет вас на службу… Он ко мне хорошо относится, я была при его дочери, когда она была больна дифтеритом… Он сделает…
Так протянулось еще два месяца. Вдруг психиатра назначают
директором образцового дома умалишенных в одной из соседних губерний. Приехал Иван Прокофьев и стал умолять доктора перевести и его Васю туда же. С отцом Теркин мрачно молчал, но ему удалось написать и передать ему записочку в три
слова: «Папенька, все обойдется».
Возле сердитого
директора лежали бумажные клочки. Эти клочки полчаса тому назад составляли собой «несколько
слов в защиту печати»…
— Господа, — говорит он, — я должен вам передать желание
директора, а именно: вам необходимо являться каждый день в наш образцовый театр и изображать толпу, то есть, иными
словами, играть бессловесные роли статистов.
Он был строг — и первый запретил телесные наказания в училище; он был строг — и когда
директор заведения предложил ему исключить одного ученика за значительную шалость из заведения и сослать его юнкером на Аландские острова, он помиловал виновного и по этому случаю сказал
директору незабвенные
слова, которые посчастливился я слышать из другой комнаты: «Поверь, Александр Дмитриевич, каждого из этих ребят легко погубить, но сделать их счастливыми не в нашей власти.
—
Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель — господин Магницкий, — сказал он, договаривая каждый слог и каждое
слово, — и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.